Паклар Эрнст Карлович (1908-1950)

Паклар Эрнст Карлович (1908-1950)

Эстонский историк Э. К. Паклар как исследователь Ледового побоища 1242 года
Ю. В. Кривошеев, Р. А. Соколов

«Из имеющегося на хранении в УФСБ России по Республике Карелия архивного уголовного дела № П-2969 в отношении Паклара Э. К. сообщаем следующее:

Паклар Эрнст (Эрнест) Карлович, 1908 г. р., уроженец г. Златоуста, эстонец, гражданин СССР, служащий, беспартийный, образование высшее – в 1931 г. окончил Педагогический институт им. Герцена, в 1935 г. аспирантуру ЛИФЛИ, женат.

15 октября 1937 г. Паклар Э.К. был арестован сотрудниками Витебского Горотдела НКВД, этапирован в распоряжение УГБ НКВД КАССР и обвинён в том, что «до 1926 г. являлся организатором антисоветской молодёжной организации “Союз против течения”, автором антисоветских листовок, которые распространял совместно с другими участниками этой организации. Являясь деканом Исторического факультета Петрозаводского педагогического института, пытался укомплектовать исторический факультет антисоветскими троцкистскими элементами», т.е. в совершении преступления, предусмотренного ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР.

По постановлению Тройки НКВД Карельской АССР от 14 апреля 1938 г. Паклару Э.К. была назначена мера наказания – заключение в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет.

Для отбытия наказания Паклар Э.К. был направлен в Северный железнодорожный исправительно-трудовой лагерь (Севжелдорлаг) НКВД СССР.

По постановлению Военного трибунала Северного военного округа от 8 октября 1955 г. постановление Тройки НКВД Карельской АССР от 14 апреля 1938 г. в отношении Паклара Э.К. отменено, и дело на него производством прекращено за отсутствием состава преступления.Паклар Эрнст (Эрнест) Карлович реабилитирован.

Для сведения сообщаем, что по вопросу дальнейшего поиска сведений в отношении Паклара Э.К. Вы можете обратиться в информационный центр МВД по Республике Коми (г. Ухта) – по месту возможного хранения личного дела заключённого Севжелдорлага Паклара Э.К.».

Такую информацию о Э. К. Пакларе авторы данной статьи получили в результате запроса в УФСБ России по Республике Карелия.[1]

Сведения о Э. К. Пакларе есть также в ряде юбилейных изданий КГПИ (с 2006 г. – КГПА). В них содержатся ссылки на архив Министерства образования Республики Карелия и архив Петрозаводского государственного университета.

Там говорится, что Эрнест Карлович Паклар – и. о. доцента по истории средних веков, декан исторического факультета (1936) Карельского государственного педагогического института. Эстонец. Беспартийный. Родился в Уральской области, пос. Златоуст. В 1931 г. окончил исторический факультет ЛГПИ им. Герцена. В 1932 – 1935 гг. – аспирант ЛИФЛИ по кафедре истории средних веков. В Карельском государственном педагогическом институте (КГПИ) работал в 1935–1936 гг. Уволен с места работы приказом по институту от 29.09.1936 г. 15.10.1937 г. арестован. Осуждён 14.04.1938 г. тройкой при НКВД КАССР. Обвинён по ст. 58-10-11. Приговор – 10 лет. Реабилитирован 08.10.1955 г. на основании решения Военного трибунала Северного военного округа.

Как видим, в приведенных документах и публикациях подробнее представлены либо ранние данные о нем, либо с середины 1930-х годов, т. е. с тех пор, когда Э. К. Паклар, уже закончив обучение в Ленинграде, приступил к педагогической работе.

Вместе с тем, годы пребывания в Ленинграде особенно важны с точки зрения формирования его как ученого. Здесь мы должны обратиться к сведениям, опубликованным в последнее время его дочерью Волитой Эрнестовной Паклар, проживающей ныне в Тарту, и Вальтера Тоотса, напечатанными в газете «Гдовская заря» и сборнике «Региональные Чудские чтения» за 2010 г.

«В 1927 году в Саратове получает удостоверение об окончании 9-го класса и в этом же году поступает в Педагогический институт им. А.И. Герцена в Ленинграде, который оканчивает 1931 г. В годы учебы в институте Эрнст интересуется этногенезом финно-угорских народов и их культурой. После института работает младшим научным сотрудником в Институте исследования народов АН СССР, собирает статистические данные о поселениях в России и регулярно публикует свои статьи в периодической печати. В 1932 г. он становится аспирантом ЛИФЛИ (Ленинградский исторический, философский и литературный институт),[2] из которого его исключают — начался известный террор в стране — психоз классовой борьбы и предательства. Но молодому и энергичному аспиранту все же удается успешно закончить аспирантуру. Защита подготовленной диссертации на тему “Немецкая экспансия в Балтийские страны в ранние средние века на основе хроник Генриха Лифляндского” была отложена. Талантливый ученый, проявивший себя серьезным студентом-аспирантом, становится деканом в Карельском педагогическом институте, где читает лекции по истории, а с 1934 по 1935 гг. выступает с лекциями в ЛИФЛИ. В 1937 г. в должности декана Витебского педагогического института Паклар был арестован…». И далее: «Еще раз возвратимся к научной статье о Ледовом побоище, завершенной в 1937 году («Ледовое побоище 1242 г. и затухание агрессии Ливонского ордена на востоке», статья была сдана в «Исторический журнал», но не напечатана, видимо, по причине ареста ученого. – Ю. К., Р. С.). Этой темой Паклар серьезно увлекся в рамках дипломной работы, будучи еще студентом педагогического инстута. В 1931 году он впервые предпринял попытку найти места сечи дружин Александра Невского с немецкими рыцарями- крестоносцами. Вновь он вернётся к натурным исследованиям лишь после 1947 г.».[3]

Освободившись в 1947 г., Э. К. Паклар возвращается к научной работе. Его принимают младшим научным сотрудником в Институт истории АН ЭССР, расположенный в Тарту. Он активно занимается историей Эстонии, причем не только средневековой, и пишет «Краткий обзор исторического прошлого Эстонской ССР»[4]. Но одним из основных его занятий по-прежнему остается проблема Ледового побоища. В 1949 г. он совершает еще одну поездку (первая – в 1931 г.) на возможное место этой битвы, пишет и публикует ряд статей.

Наиболее важная статья Э. К. Паклара вышла в «Исторических записках» за 1951 г. К сожалению, историк так и не дожил до ее выхода в свет, скоропостижно скончавшись 11 июня 1950 г. от сердечного приступа. Материалы, сохранившиеся в архивном фонде АН ЭССР в Таллине, дают нам представление, по крайней мере, о последних этапах его работы над рукописью данной публикации.

Дело, обозначенное как «Э. Паклар. Где было Ледовое побоище? Варианты статьи и отзывы. 1950», насчитывает 42, по большей части машинописных, листа[5]. Их сбитая и исправленная нумерация свидетельствует о том, что данная тематическая папка создавалась из разрозненных прежде листов – самостоятельно пронумерованных машинописных статей и отзывов.

В деле три варианта статьи самого Э. К. Паклара и две рецензии на редакцию, предназначавшуюся для публикации в «Исторических записках». Первый вариант, напечатанный на пяти листах, имел традиционный заголовок «Где было Ледовое побоище?» Судя по надписи чернилами вверху заголовка и отсутствию научного аппарата, она была написана для газеты «Советская Эстония». Датирован документ 6 ноября 1949 г.[6].

Другая версия статьи называется «Незабываемая историческая победа (к 700 годовщине Ледового побоища 5 апреля 1242 г.)». Она разделена на несколько частей: «Советский народ помнит величественные страницы своего прошлого», «Где было Ледовое побоище?», «Разрешение загадки совместными усилиями эстонских и русских историков». Возможно, исходя из ее объема (6 листов), одного и того же эпиграфа (из популярной тогда поэмы К. Симонова «Ледовое побоище») и повторяемости текста, она тоже предназначалась для той же «Советской Эстонии». В конце статьи стоит дата – 6 марта 1950 г.[7].

Наконец, наиболее интересующая нас редакция статьи, под уже упоминавшимся названием «Где было Ледовое побоище?», насчитывает 22 листа: с 12 по 36 с пропуском 31-33 листов. Датирована она 6 марта того же 1950 г.[8]. Перед заголовком с левой стороны листа написанная на русском языке помета: «Исправленная рукопись. Паклар». Текст носит подчеркнуто научный характер и, скорее всего, именно он предназначался для публикации в «Исторических записках».

Как и положено, на статью были написаны рецензии. Первая большая – на четыре листа на эстонском языке – принадлежала перу Р. Кенкмаа, и была помечена двумя датами – самого Р. Кенкмаа от 1 февраля 1950 г. и приписанной чьей-то рукой 7 марта 1950 г.[9].

Другой отзыв, датированный 14 октября 1949 г., был написан в Ленинграде на двух тетрадных листочках от руки старшим научным сотрудником Восточного института ЛГУ А. Поповым, давшим положительный отклик на работу: «Статья Э. К. Паклар представляет чрезвычайно обстоятельное и убедительное историко-географическое исследование, полностью решающее поставленный вопрос. Все построения автора и приурочение им летописных данных к определенным местностям (Мост – Мосте, Узмень, Вороний камень, Суболичский (Соболицкий) берег) приходится признать верными. В результате получаются ценные для истории Ледового побоища выводы, с которыми придется неизбежно считаться каждому историку этой знаменитой битвы. Весьма желательно, чтобы интересная работа Э. К. Паклара была опубликована в печати»[10].

Судя по тому, что отзыв написан на тетрадном листке от руки, он не высылался куда-либо, а был отдан, скорее всего, самому Э. К. Паклару, вероятно, специально приезжавшему в Ленинград. Во всяком случае, весьма вероятно, что в период работы в Тарту исследователь выезжал в северную столицу к коллегам-историкам[11].

Но, как бы то ни было, статья «Где произошло Ледовое побоище?» появляется в 1951 г. в «Исторических записках». Интересно проследить, как она соотносится с тем рукописным вариантом, на котором историк собственноручно написал «исправленная рукопись». Сличение текстов показывает, что первоначальная версия незначительно изменена, в основном, в начальных абзацах, посвященных историографической ситуации. Так, например, исчезло упоминание о негативном влиянии школы М. Н. Покровского, борьба с которой была особенно актуальна в 1930-х года, но к началу 1950-х утратила прежнюю значимость. Идеологическая канва прослеживается и далее, в том числе в виде неизбежных в те годы цитатах из «Хронологических выписок» К. Маркса и упоминаний буржуазной литературы.

Начинается статья словами о том, что «интерес к знаменитой битве, известной под названием Ледового побоища, после которой “прохвосты” были окончательно отброшены от русских границ, никогда не ослабевал в советской исторической науке».[12] С другой стороны, автор не считал лишним «отметить, что изучением собственно Ледового побоища националистически настроенные буржуазные эстонские историки вообще не занимались, следуя традиции умышленного замалчивания этого “неприятного” для остзейских немцев исторического события».[13]

Но для Э. К. Паклара, употребившего неизбежные идеологически детерминированные клише, важно было перейти к делу, тем более, что его интересовало, в первую очередь, не политическое значение Ледового побоища, а более локальный аспект проблемы, не имевший прямой идеологической подоплеки – точное место сражения. «Между тем, — отмечает он, переходя непосредственно к делу — конкретный географический пункт, где произошло Ледовое побоище, до сих пор не уточнен».[14] Собственно говоря, весь дальнейший текст и посвящен его поиску на основе изучения русских и иностранных письменных источников, привлечения эстонского топонимического и языкового материала, «не принимавшегося», как он отмечает, «в расчет прежними исследователями», а также непосредственного осмотра территорий, «которые псковские краеведы и местные рыбаки-старожилы связывали с Ледовым побоищем».[15]

Важность наблюдений и выводов, научное новаторство Э. К. Паклара заключались в том, что место побоища он определял не на западном – эстонском берегу – а на восточном, русском, псковском. Он дает довольно точные координаты битвы 5 апреля 1242 г.: «это было у Вороньего камня, находящегося в 12-14 км от эстонского берега, в 9 км от острова Пийрисаар, в 2,2 км от нынешней деревни Подборовье и в 3,3 от Кобыльего городища».[16]

Доказательность статьи Э. К. Паклара, безусловно, оказала влияние на дальнейшие исследования проблемы Ледового побоища, точнее их интенсификацию, и, особенно, места самой битвы. Пройдет несколько лет и туда отправится целая экспедиция, организованная по решению Президиума АН СССР. Возглавить ее будет поручено академику М. Н. Тихомирову, а непосредственное руководство будет осуществлять военный историк генерал-майор в отставке Г. Н. Караев.

Именно с работами М. Н. Тихомирова и Э. К. Паклара связывал Г. Н. Караев «перелом в обсуждении вопроса о месте Ледового побоища», наметившийся после того как «впервые за много лет, на протяжении которых, начиная с Н. М. Карамзина, печатались описания Ледового побоища, историки предприняли выезды в район тех мест, где, как предполагали, оно произошло. Это были М. Н. Тихомиров и Э. К. Паклар. Благотворное влияние произведенных ими полевых изысканий не замедлило сказаться»[17]. «Мы имеем, таким образом, в лице М. Н. Тихомирова и Э. К. Паклара первых историков, которые не ограничились кабинетным рассмотрением вопроса о месте Ледового побоища, а дополнили его выездом в район тех мест, где произошла битва», ‑ писал Г. Н. Караев[18].

Действительно, Э. К. Паклар еще в 1931 г. посетил место средневекового побоища, причем, именно с целью его изучения, о чем прямо сказано в статье исследователя. Вот как рассказывал о некоторых моментах той поездки сам Э. К. Паклар: «В 1931 г. престарелый священник Кобыльего городища К. Туманов со всеми подробностями рассказал автору о Ледовом побоище и с такой живостью рисовал дислокацию полков князя Александра, расположенных у этого Вороньего камня, под укрытием подборовского лесистого берега, как будто сам был свидетелем событий»[19].

М. Н. Тихомирова, как известно, тоже интересовала проблема места Ледового побоища. В довоенные годы ученый высказал мнение о том, что битва вероятнее всего произошла в устье реки Эмайыги, то есть на западном берегу озера[20]. Позже такой подход был им же скорректирован.

Э. К. Паклар знал об этом: «Летом 1948 г. район знаменитого сражения посетил М. Н. Тихомиров, в результате чего он отказался от прежней своей точки зрения и предложил новые соображения о месте Ледового побоища, изложенные им в специальной статье, напечатанной в “Известиях АН СССР. Серия истории и философии, т. VII. № 1, 1950”». Здесь же Э. К. Паклар скромно отмечает, что «выводы М. Н. Тихомирова в основном совпадают с нашими, но нам хотелось бы прибавить к ним ряд соображений (в частности, по вопросу о “Соболицком береге”) и уточнить некоторые положения».[21]

Несколько в ином контексте изложил обстоятельства поездки М. Н. Тихомирова 1948 г. Г. Н. Караев в своем Дневнике поездки 1956 г. в район Ледового побоища. Из этого документа следует, что Г. К. Караеву стало известно от филолога и историка Л. А. Творогова о вдове Э. К. Паклара, проживающей в Тарту. Разумеется, встреча с ней имела особую важность, тем более имелась надежда на то, что у нее сохранились какие-либо материалы[22]. 16 июля 1956 г., в четвертый день экспедиции, Г. Н. Караев по/через озеро совершает поездку в Тарту. «Под вечер я побывал у вдовы Эрнеста Карловича Паклара. Она врач. Работает в одной из городских поликлиник. Из разговора с ней выяснилось: никаких материалов после смерти мужа у нее не осталось. Довоенные были уничтожены пожаром в Витебске, а все материалы последних лет его жизни остались в Институте истории АН ЭССР. Она не может восстановить ничего из его трудов. Он исходил в них из экономических связей того времени (направления и узлы торговых путей), филологические исследования географических названий и т.п. Какое-то значение он придавал торговому пути, связывающему Ригу, Псков и Новгород. И говорил об узле путей где-то, за который велась борьба Ливонского ордена, Пскова и Новгорода. Она помнит, как он называл Вороний камень, р-н Калласте, д. Вранья (или что-то в этом роде), д. Мусте. Но в какой связи не может сказать. Она помнит, что данные напечатанные в статье М.Н.Тихомирова, подчеркнутые, якобы, на основе личных его впечатлений, вызвали у Э. К. Паклара возмущение и он даже писал акад[емику] Грекову по этому поводу. Дело в том, что Тихомиров совсем на место битвы НЕ ЕЗДИЛ, а узнал обо всем через т.Тараканову, которая действительно приезжала с одним сотрудником (фамилию она не помнит) и беседовала с Э. К. Пакларом. Тараканова, по-видимому, не все точно сообщила Тихомирову, а также получила еще и другие сведения, недостаточно проверенные. В результате получились явно не достоверные данные о крестных ходах, о находках оружия и т.д. и т.п. Это вызвало возмущение Паклара, который говорил, что “они” использовали полученные от него данные и неправильно их изложили. Э. К. Паклар лично ездил в район битвы и сам обследовал его. Несмотря на плохое состояние здоровья? Э. К. Паклар до последних дней продолжал работать. Его статья вышла уже после его смерти. Он был энтузиастом».[23]

Таким образом, несмотря на то, что статья М. Н. Тихомирова была напечатана на год раньше (1950 г.), учитывая, что статья эстонского историка была подготовлена еще в 30-х гг., в определении научно обоснованного места битвы мы должны отдать приоритет, безусловно, Э. К. Паклару[24].

По сути, это показала и экспедиция Г. Н. Караева. Она продолжалась несколько летних сезонов, до начала 1960-х годов, выявила массу новых фактов, и, можно сказать, что ею была поставлена точка в определении места Ледовой битвы. При этом следует заметить, что немалая заслуга в этом принадлежала Э. К. Паклару.

Опубликовано: Александр Невский и Ледовое побоище. Материалы научной конференции, посвященной 770-летию Ледового побоища. Санкт-Петербург, 7 апреля 2012 г. / Отв. ред. Ю. В. Кривошеев, Р. А. Соколов. СПб., 2014. С. 116―126.

Поделитесь с друзьями